Каковы основы современных представлений об этикете? Почему наше поведение в обществе регламентировано теми или иными образцами? Красноречивые предписания наших прадедов помогут разобраться в этом вопросе.
Рукопожатие, которым мы обмениваемся повсеместно при встрече, прощании, знакомстве, – прежде всего соприкосновение, взаимодействие.
Считалось, что прикосновением можно вылечить или, наоборот, передать болезнь, навести порчу, или вызвать сексуальное влечение. Так, в 16 в. на Руси не разрешалось браться за руки в хороводах, поскольку это рассматривалось как «средство к сладострастию». Будучи жестом неоднозначным и многоплановым, рукопожатие представляло собой и ритуальное заключение договора, «рукобитье», узаконивавшее совершенную сделку. В севернорусском пастушестве существовал обряд договора пастуха с лешим. Пастух отправлялся весной в лес оговаривать с лешим количество коров или овец, отдаваемых лешему, что гарантировало отличную пастьбу. Пастух бился по рукам с лешим, для чего одевал шерстяные рукавицы, а на правую руку одевал еще и особую большую соломенную руку, которая служила оберегом от нечисти. Все виды ритуального рукопожатия, то же «рукобитье» в свадебном обряде, совершались покрытой рукой, чтобы обезопасить себя от порчи, а в этикетном рукопожатии рука должна быть голой в знак оказываемого доверия.Поцелуй - если мы говорим о ритуальном, а не любовном поцелуе - пожелание здоровья, полноты. Сама этимология корня– цел- связывает его с идеей цельности, благополучия, потому неудивительно, что это один из наиболее ярких способов выражения приязни гостю на Руси. В 17в. поцелуйный обряд, вызывавший немалое удивление у иностранцев, представлял собой сложное действо, включавшее взаимный обмен поклонами, питье вина и целование в уста жены хозяина дома всеми гостями. Поцелуй совершался как при встрече, так и при прощании людей друг с другом. Если поцелуй при расставании скреплял взаимное прощение грехов, то приветственный поцелуй сближался с поцелуем почитания когда один из партнеров наделялся сакральным статусом или высокой степенью престижности. В России у тех, кто пользовался особым уважением, целовали руку или даже ногу. Более низкий в социальном плане человек мог поцеловать в плечо более значимого, а тот в свою очередь ответить поцелуем в голову.В дипломатическом церемониале важную роль играло целование государевой руки. Такая возможность рассматривалась как честь, причем послы нехристианских государей, турки и татары, были ее лишены. Милость, жалованная послам, объявлялась речью, а руку государя во время целования поддерживал один из бояр.
Приучая детей к порядку, мы запрещаем, сидя за столом, болтать ногами, крутиться, а так же кривляться, размахивать руками, громко смеяться. Тем самым мы подспудно ориентируемся на высокий, божественный, царский тип поведения, которому были присущи сдержанная пластика движений, торжественность поз, полустертая мимика, медленное величавое передвижение, статика. На другой чаше весов – бесовское поведение, которому свойственны смех, дерганье, кривлянье, сквернословие. В переломные моменты жизни, оказываясь в центре ритуальных событий, каждый человек уподоблялся вождю, царю, примерял маску благолепия и сдержанности. Так жених и невеста в свадебном обряде становились «князем» и «княгинею», их действия, слова, особенно спонтанные, сводились к минимуму. В то время как поведение второстепенных участников ритуала отличали пение, смех, глумление, издевательства, прыжки, танцы, символизировавшие антинорму.
В обществе, обусловленном иерархией, статус каждого человека определяется его отношением к выше стоящему. Отсюда институт местничества, который был широко распространен за царским столом и в государевой службе. Чем более знатным считал себя тот или иной придворный, тем ближе к царю он садился и соответственно претендовал на более высокую должность, почести и т. п. Обычай «считаться местами» существовал не только при дворе, но и в других слоях общества. Распространен он был и в крестьянской среде, именно крестьянский быт с его раз и навсегда определенной системой рассаживания за столом послужил если не питательной почвой, то фоном для местничества. Местничество — характерный пример того, как этикетное по своим истокам явление преобразуется в социальный институт.
«В ногах правды нет». Отчего же? Положение стоя ассоциировалось с неустойчивостью, зыбкостью и неопределенностью статуса человека. Лицу низкого социального происхождения должно стоять, а привилегированному – сидеть. Так статика и неподвижность, присущие царскому поведению обеспечивали устойчивость, незыблемость царской власти и самого государства. Сидение связывалось с такими понятиями как счастье, доля, удача. Поэтому так старались первым делом усадить гостя, не торопились вставать из-за стола, соблюдали обычай посидеть «на дорожку» прежде чем отправляться в долгий путь.
Поклоном, сопровождавшимся наклонением головы, обменивались на Руси, приветствуя друг друга, а так же выражая благодарность. В крестьянской среде «большим обычаем» (т. е. поклоном до земли) могли приветствовать духовное лицо и богатого односельчанина, а «малым обычаем» (поклоном в пояс) обменивались ровни: так кланялись при входе в чужую избу, жена кланялась мужу, женщины — мужчинам, причем последние могли и не отвечать. Склоняя голову в поклоне, человек как бы «выносил» ее вовне, «предлагал» ее (а следовательно, и себя, свою жизнь) другому,делал себя «ниже» собеседника и тем самым подчеркивал его высокий статус.
Головной убор наделялся не только и не столько практическими, сколько символическими функциями. Отсутствие шапки у взрослого мужчины считалось признаком неполноценности, ущербности, чужести, так как после женитьбы мужчинам не полагалось появляться на людях без шапки, равно как и женщине после замужества. Если мужчина в ряде повседневных ситуаций, таких, как встреча с более высоким лицом, нахождение в церкви, обращение к иконе с молитвой, должен был обнажать голову, женщине это делать воспрещалось. В свадебном обряде жених выкупал красоту-косу невесты, после чего она переходила в его власть, поэтому показаться на глаза постороннему мужчине с непокрытой головой было равносильно измене, а сорвать платок с головы женщины рассматривалось как тягчайшее оскорбление.
Свежие комментарии