В гештальт-терапии, адептом, практиком и преподавателем которой я являюсь, любая хроническая психологическая проблема, любой невроз понимается как застревание в устаревшем способе функционирования.
Например, если ребенок растет в семье алкоголиков, склонных к насилию, скорее всего он научится лишний раз не высовываться, жить в готовности к атаке и полагаться только на себя.
Для ребенка в этой ситуации такая адаптация будет гениальной, но если этот ребенок попадет в обычную среду относительно здоровых и эмоционально стабильных людей, то в этой новой среде его «застывшая» детская адаптация будет анахронизмом, механизмом, оказавшимся вне изначального контекста.
Скорее всего, его характерологические черты из палочки-выручалочки превратятся в проблему, заставляющую тратить огромное количество энергии на сканирование среды, мешающую находить контакт с окружающими людьми и реализовывать творческий потенциал.
Каждое приспособление к среде хорошо в той ситуации, для которой оно подходит, и оно же может сделать человека несчастным или даже убить, если он хронически использует его в ситуации, для которой оно не подходит.
Но неврозы (застывания в устаревших механизмах) формируются не только на уровне психики отдельного человека, но и на уровне групп людей, организаций и даже целых цивилизаций. С социальной эволюцией общество формирует в пространстве культуры различные институты, призванные обеспечить процветание и развитие этого общества, но впоследствии устаревающие и причиняющие все больше проблем. Одним из таких механизмов является институт гендерных ролей и его важнейший частный случай — институт традиционной патриархальной семьи.
Сегодня этот институт находится в самом печальном состоянии.
В рамках западной цивилизации разводом заканчивается около 55% первых браков и 75% вторых.
Если присмотреться к оставшимся бракам, мы обнаружим, что большинство из них также дисфункциональны — люди остаются в них не потому, что эти браки соответствуют их потребностям, а из-за детей, религиозных запретов, материальной зависимости, потенциального осуждения социумом и, наконец, из страха одиночества. По факту эти браки представляют собой фасад, внутри которого люди живут в ежедневном тайном отчаянии, что может подтвердить любой психотерапевт, более или менее регулярно работающий с парами.
Почему же так происходит?
Как и в примере с детской адаптацией к родительской семье, институт моногамной патриархальной семьи когдато был хорошей адаптацией к реальным условиям жизни людей и вполне способствовал их выживанию. Этот институт существует уже тысячи лет, и, судя по тому, что население планеты все это время росло, со своей функцией он справлялся не так уж и плохо.
Но три промышленных революции за последние 200 лет полностью изменили социально-экономический ландшафт и привели к тому, что впервые за всю историю человечество оказалось в ситуации, в которой базовые биологические функции — выживание и размножение — оказались возможны без того, чтобы следовать жестко заданным мужским и женским ролям, и без того, чтобы вступать в брак и тем более находиться в нем пожизненно. Дополнительно все подпортили четыре волны феминизма, подчистившие значительную часть устаревших патриархальных ограничений.
И вот сам институт брака к началу XXI века стал напоминать британскую монархию: атрибуты знакомые, сентиментальные чувства еще вызывает, но функционирует уже не так, как в былые века.
Но человеческая культура во все времена была вещью инерционной, а социальные институты не обновляются в одночасье, как прошивки в айфоне. Стереотипы доисторического происхождения постепенно вымываются, оставаясь «в дверях» (а точнее, в головах консервативно настроенной части населения) еще столетие-другое чисто на всякий случай.
Чтобы человечество хорошенько оглянулось вокруг и убедилось, что доисторические времена не возвращаются, гендерное равноправие — это не сиюминутное модное веяние, и эпоха #metoo — это более-менее навсегда. Вот и получается, что мужчины и женщины в отношения друг с другом — романтические, супружеские, дружеские, служебные — приносят не только индивидуальные неврозы (застывшие способы функционирования) со всеми вытекающими сложностями коммуникации, но еще и кусок «социального невроза», состоящий из ожиданий друг от друга, заточенных под реалии двух-трехтысячелетней давности.
А еще, что намного хуже, они приносят с собой способ разрешать конфликты путем торга: «Ты сделаешь чуть-чуть того, что не нравится тебе, а я сделаю чуть-чуть того, что не нравится мне, нашего терпения хватит на три месяца, а потом мы снова взорвемся или будем молча ненавидеть друг друга».
Что же может предложить мужчинам и женщинам современная психотерапия? Точно не новую единую модель на замену патриархального моногамного брака — сегодняшний мир ставит перед человеком намного более сложные задачи, чем задача выживания, ради которой этот брак был создан.
Остается вырабатывать чуткость к себе и своим потребностям, интересоваться своим партнером и изучать его потребности и особенности, учиться выстраивать вокруг этого диалог на более глубоких уровнях, чем торг в стиле «ты мне, я тебе», и — самое главное — глубоко вздохнув, окончательно отказаться от манипулирования друг другом при помощи священных джойстиков патриархата под названием «настоящий мужчина должен» и «настоящая женщина должна» и заменить их на партнерское и ответственное «вот было бы здорово, если бы ты».
И если все это проделать, то — чем черт не шутит — возможно, что и в XXI веке у вас в результате получится стабильная моногамная семья. Важная разница здесь в том, что с высокой вероятностью это будет счастливая семья. Из тех самых 3−5%.
Напоследок мне хочется привести цитату одного из моих любимых учителей, американского психотерапевта Боба Резника: «Единственный способ для двух людей выяснить, подходят ли они друг другу, — это полностью проявиться. Когда этого не происходит, мы имеем дело с организованным обслуживанием. Если я проявляю себя искусственно, чтобы угодить тебе, значит, я нахожусь в поврежденных отношениях, которые функционируют лишь тогда, когда меня в них нет.
А красота и радость отношений как раз в том, что ты можешь быть в них самим собой, что тебя ценят, любят и берегут — таким, какой ты есть. Когда отношения разваливаются из-за того, что люди по‑настоящему несовместимы, это грустная хорошая вещь. Трагедия в том, что большинство отношений заканчивается еще до того, как в них вообще кто-либо проявится. Это прискорбно, особенно в тех случаях, когда у людей есть дети, семья и общие родственники».
Фото: Getty Images
Свежие комментарии