Сын хакнул домашнюю систему безопасности, и тогда мы серьезно поговорили

Психолог и отец ребёнка-игромана Дамир Каримов рассказывает, как помог своему сыну

Однажды одиннадцатилетний сын психолога Дамира Каримова — отличник, музыкант и победитель конкурсов поэтического мастерства, чьё время с детства было расписано по минутам – увёл с маминой карты несколько сотен тысяч рублей на компьютерные игры.

— В детском саду сын был одним из немногих детей в группе, который одевался и собирался сам, — рассказывает Дамир. — Другим детям родители совали под нос гаджет и одевали. То, что у него будут проблемы с играми, ничего не предвещало.

Когда, уже после произошедшего, мы анализировали ситуацию, то оказалось, что, среди прочего, у бабушек и дедушек был бесконтрольный доступ в Интернет. В то время как дома время за компьютером мы ограничивали.

Дома же сын играл ночью, когда мы думали, что он давным-давно спит.

После того, как все вскрылось, дома мы организовали максимально защищенную компьютерную среду. Запаролили все компьютеры и смартфоны, ребенка перевели на кнопочный телефон.

Но сын и в этих условиях находил лазейки, чтобы добраться до смартфона и Интернета.

Сын три раза хакнул домашнюю систему безопасности, и тогда мы провели очень серьезный разговор: либо годовая программа реабилитации, в которой участвует вся семья, либо мы устраиваем его в режимное учреждение типа кадетского корпуса.

С бабушками и дедушками пришлось общаться максимально твердо. Мы прямо заявили, что компьютеры в данный момент вредят сыну, и они получат внука в гости, только если сумеют обеспечить безопасность – телефоны заблокированы, компьютеры под паролем.

Когда некоторые родственники честно сказали, что обеспечить такую среду не готовы, мы договорились, что с сыном они общаются только у нас, либо на нейтральной территории.

Сейчас доступ к компьютеру у сына разрешен только под конкретные учебные задачи: посмотреть домашку, найти информацию, сделать презентацию, — и только в присутствии взрослых.

На компьютере ребенок иногда просматривает сеть Instagram, чтобы быть в курсе популярных в подростковой среде трендов и не выпадать из коммуникативной среды. Развлекательный контент вроде фильмов смотрим или в кинотеатре, или дома вместе.

На игры стоит годовой запрет.

Чем опасно состояние «потока» 

— Что в играх работает как наживка: желание решить задачу, доказать – я сделал это!, сам игровой процесс?

— С компьютерными играми связано особое состояние психики, открытое американским психологом Михаем Чиксентмихайи – состояние «потока». Изначально у Чиксентмихайи этот термин означал состояние, когда человек настолько сфокусирован на задаче, что забывает о времени и о себе.

Такое состояние довольно часто возникает у художников, писателей, учёных.

Вообще, состояние «потока» полезное, нужно только уметь соблюдать баланс между уровнем твоих навыков, силами и сложностью поставленной задачи, а также уметь в этот поток входить и из него выходить.

Опасность в том, что состояние «потока» внеэтично, то есть, пребывая «в потоке», можно одинаково вдохновенно решать теоремы, открывать консервные банки или убивать людей. 

Хорошо выстроенная игра сама калибрует задачи по степени сложности. Она буквально затягивает человека в состояние потока. Всё это очень похоже на знаменитую притчу о Гамильтонском Крысолове, который звуком своей дудочки сначала увел из города крыс, а, когда ему не заплатили, так же увёл детей.

Кроме состояния «потока», в игре так же, как и в случае с наркотиками, срабатывает эффект быстрого кайфа, способность легко достичь пикового эмоционального состояния.

Когда человек принимает наркотик впервые, он испытывает наибольшее удовольствие. В его кровь вбрасывается максимальная доза эндорфинов, и все эндорфиновые рецепторы, которые у него есть, начинают их улавливать. И в этот же момент рушится вся система ценностей человека, и  наркотик становится для него важнее вообще всего.

Игра, хоть и действует не так жёстко, моментального привыкания не вызывает, но дает ребёнку то же ощущение быстрого кайфа. Взрослые, психологически здоровые люди умеют дозировать удовольствие или способны получать удовольствие от сложных вещей – например, от узнавания нового, познания себя. Но это требует специального научения, далеко не каждый взрослый будет испытывать радость от процесса учебы или труда, что уж тут говорить о ребенке.

Когда ребёнок начинает играть и попадает в состояние потока, его мир поляризуется. Есть игра, и в ней ярко и здорово. И есть реальный мир, там нет «потока», а есть скучные родители, которые периодически чего-то требуют.Но потеря ребенком денег — не самое страшное. «Подсев» на игру, ребёнок всё сильнее уходит в виртуал, и там становится уязвим для разных мошенников, потому что настороженность у него нулевая.

В игре все скрыты под никами; кто мой партнёр, — совершенно непонятно.

В лучшем случае, общаясь с мошенником, ребёнок может потерять деньги, которые потом не вернёшь. В худшем – возникает прямая угроза его безопасности и даже жизни.

Мошенник, взрослый человек, притворяясь ровесником, начинает активнее завлекать ребёнка в игру. Возникает соревновательный момент, азарт.

В самом худшем случае ребёнок может продолжить знакомство и перейти из игры в чат, продолжая общаться со взрослым человеком, при этом не понимая, с кем именно он общается.

И дальше может развиться тот сценарий, от которого постоянно предостерегают в соцсетях, – вплоть до преследования ребёнка педофилами.

На что именно уходят деньги в играх

— Как именно игрок тратит деньги в игре? Где «точка затягивания»?

— Производитель заинтересован в том, чтобы игрок проводил за компьютером как можно больше времени. От времени, проводимого в игре, напрямую зависят доходы производителя игр, а конкуренция высока.

Есть две наиболее популярные сейчас схемы монетизации компьютерных игр. Первая – когда ты просто один раз заплатил и дальше играешь свободно. Однако на такие игры приходится всего несколько процентов от всего оборота денег.

Во втором варианте в игру ты заходишь свободно, но со временем начинаешь тратить деньги на всякие атрибуты. Так называемые «скины» — одежда героя, более красивое  оружие, которое, кроме внешнего вида, не дает каких-либо дополнительных возможностей.

Важно: качество и сценарий самой игры от наличия «скинов» не меняются – меняется только твоё самоощущение.

Это примерно как лезть в горы в дорогой или в дешёвой экипировке – скорость одинаковая, но в дорогой чувствовать себя «крутым» легче. И ещё продажа «скинов» — это практически продажа воздуха, этот процесс бесконечен.

Я общался с людьми, которые производят игры. Они прямо говорят: «Конечно, мы не заинтересованы в том, чтобы у игрока рушилась жизнь. Человек, у которого проблемы с работой и социумом, — как минимум, плохой покупатель. Но всё-таки побочки случаются».

Если играл ребенок и потратил на игру деньги без ведома родителей, компании готовы вернуть значительную их часть. Это происходит не сразу, они делают запросы, анализируют данные, но мне в случае с сыном удалось вернуть половину потраченных денег.

Причины есть, ответа нет

— Уже вечный вопрос: почему кто-то из детей подсаживается на игры, а другие работают в компьютере без вреда для себя?

— Это зависит от: 1. Внутреннего мира ребёнка, структуры его личности, конституции психики. 2. Его семьи. 3. Социальной среды ребёнка.

Люди не одинаковы. Семьи не одинаковы. Неблагополучная семья может способствовать тому, что ребёнок убежит от проблем в игроманию. Но и благополучная, увы, не всегда становится достаточной защитой.

К сожалению, помимо семьи, на ребёнка много кто влияет. И разобраться, что именно происходит у него в голове, иногда возможно, увы, только разбирая последствия.

Третья причина – внешний фактор: играющие дети, маркетологи, настраивающие рекламу игр так, чтобы ребёнок её видел, и люди, которые так или иначе демонстрируют ребёнку культуру общения с компьютером. А у нас она, к сожалению, на таком уровне: «Играешь в компьютерные игры – красавчик. Ходишь с кнопочным телефоном – отстой».

При этом в окружении ребёнка могут быть кружки, секции, клубы по увлечениям. Но если он, например, хочет выскочить из гейминга, среда удерживает, транслируя идею: «У нас это не кайфово».

Сообразительность зависимого ребенка нельзя недооценивать

— Что могут сделать родители, чтобы, насколько возможно, защитить ребенка от игромании?

— Есть очень важный период – 7-8 лет, когда ребёнку покупают его первый сотовый телефон. В этот период у ребёнка в голове ещё есть иерархия: это – родители, а он – ребёнок, и он слушается старших.

Большая ошибка, давая ребёнку первый телефон, не оговаривать правила пользования, но их редко кто оговаривает.

Не поленитесь, сразу вводите запреты и правила. Эти правила нужно объяснить максимально четко и доходчиво, чтобы они не вызывали у ребёнка недопонимания или протеста. Ведь первые год-два может казаться, что все нормально, а потом внезапно выяснится, что у ребёнка зависимость, и только тогда родители вспомнят про регламенты. Но тогда уже ребенка нужно будет от зависимости спасать.

Инструменты программного контроля: программы и приложения, призванные контролировать время, которое ребёнок проводит в интернете, эффективно работают, если появляются при покупке ребенку первого телефона. Если у ребенка уже зависимость, они скорее всего не помогут. В силу разных причин они имеют ограниченные возможности и не могут запретить все. А дети довольно быстро находят, как эти замки обойти.

Сообразительность зависимого ребенка нельзя недооценивать – его интеллект работает на полную катушку, чтобы обойти ту систему, которая мешать ему получить удовольствие.

Дальше за ребёнком стоит наблюдать, что и как он делает и при необходимости корректировать. Только так есть шанс сформировать у него правильную культуру общения с Интернетом и гаджетом.

Крайне важно, ещё до покупки телефона, за эти 7-8 лет научить ребёнка получать удовольствие от каких-то вещей «в реале» — рисование, пение, коллективные игры, общение с друзьями, с родителями.

Надо просто знать, что, давая ребёнку в руки телефон, вы даёте ему мощный источник удовольствия. С этим ничего не сделать, но у этого удовольствия должны быть конкуренты.

Профилактика: марка телефона, договор с родственниками, создание среды

— Имеет ли смысл в качестве первого гаджета выдавать простейший телефон с двумя кнопками звонка «мама» и «папа», чтобы уберечь от самой возможности залезть не туда? Или гаджет всё же должен быть немного на вырост?

— Могу предположить, что постепенность имеет значение, но при этом многое зависит от ребёнка и от родителей. Например, телефон совершенно точно не должен влиять на твой статус. По хорошему, статус зависит от того, что ты знаешь и умеешь. Эта мысль, донесённая до ребёнка, тоже станет профилактикой игромании, поскольку ребёнок не будет путать «фантик» и «конфету».

К сожалению, иногда взрослые не могут найти общий язык между собой, и такие ситуации приходится проговаривать с ребёнком: «Если кто-то подарит тебе очень дорогой и крутой телефон, пожалуйста, первым делом расскажи об этом мне».

В крайнем случае, здесь можно использовать ту договорённость, которая когда-то была у нас сыном. У него тоже был крутой телефон, но он пользовался им неправильно. Тогда я сказал: «Я – твой папа, и отвечаю за тебя я. Поскольку пользоваться телефоном ты не умеешь, я его у тебя забираю. Телефон останется твоим, то есть, право владения останется за тобой, но, пока телефоном ты вредишь себе, он будет лежать в шкафу».

Но надо помнить, что основная наша цель – не запретить ребёнку гаджеты и игры, а помочь ему взрастить в себе внутреннюю цельность. Внутренне цельный человек может спокойно и даже продуктивно существовать в самой агрессивной среде.

— Договорённости с ребёнком вроде: «В телефоне сидишь полчаса в день», «В игре доходишь только до второго уровня» работают?

— Как правило, если у ребёнка уже есть проблемы с игроманией, полумеры не работают, приходится принимать радикальные решения. Радикальные решения – это перевод на кнопочный телефон, блокировка экранов на телефонах остальных членов семей и погружение ребёнка в среду с разнообразными возможностями, в которых решаются задачи его возраста.

У каждого возраста есть свои задачи: в пять лет – учиться общаться со сверстниками, в семь – примерить на себя социальную роль ученика, в десять – найти своё место в коллективе и так далее. А от игровой среды, которой он не умеет пользоваться, если у ребенка зависимость, на время реабилитации его надо тотально изолировать, чтобы потом заново выстраивать здоровые привычки общения с виртуальным миром.

Если же зависимости еще нет, но уже есть тенденция к увлеченности, то можно обойтись более мягкими профилактическими и образовательными мерами.

— Как реагирует ребёнок на запреты? Некоторые родители боятся яркой реакции, которая возникает при запрете игр.

— Ребёнку будет больно. Вы увидите всю палитру эмоций зависимого человека, которого лишают предмета зависимости, — агрессию, ярость, негодование. Если в этот момент вам нужна поддержка специалиста, обратитесь к специалисту, — это тоже нормально. К психотерапевту, например.

А дальше ребёнок заново учится испытывать драйв, удовольствие и радость, но уже от другой деятельности.

— Основная проблема современных детей: ребёнку без гаджета «скучно»…

— И как специалист, и как отец я убежден – у ребёнка должно быть время немного поскучать. Если этого нет, ребёнок может не понять, куда его тянет и что ему интересно. Скука, то есть пауза между учебой-уроками-кружками-спортом-увлечениями, — это время, когда ты можешь услышать самого себя, свои стремления. Найти занятие, которое тебе действительно интересно, а не просто «полезно», можно благодаря этому зову.

По данным опроса  лаборатории Касперского , проведённого в январе 2019 года (порядка тысячи опрошенных, родители и их дети от 4 до 18 лет)? в компьютерные игры сегодня играют 83% российских детей старше семи лет. Почти каждый десятый (9%) посвящает этому всё свободное время, а примерно половина (47%) — пару часов ежедневно. При этом каждый пятый (20%) играющий ребёнок сообщил, что других хобби, кроме онлайн-игр, у него нет.
Пятая часть детей, проводящих время на игровых платформах, совершают покупки в процессе игры и тратят на это ежемесячно от 500 до 1000 рублей. Разрешения родителей на подобные расходы чаще спрашивают мальчики (64%), из девочек так поступает меньше половины (45%), а каждая четвёртая предпочитает умолчать и после совершения покупки.
С мая 2018 года по май 2019-го со стационарных компьютеров (где был установлен родительский контроль) на ресурсы с онлайн-играми в России было зафиксировано около 3% попыток входа.