Сложность работы с дефицитами заключается в том, что проблема видится линейной, однозначной. Либо - либо.
Приходит человек в терапию, и довольно скоро обнаруживаются дефициты. Родители не достаточно ценили как личность, а предъявляли претензии как к функции.
Не брали ответственность за свои процессы, перекладывали ее на ребенка. Поэтому много вины и стыда.
И особенно болезненно – если самые ранние потребности не удовлетворены.
А какие самые ранние? Чтоб подошли к плачущему и разобрались, без слов, что не так. Удалили дискомфорт.
Чтоб мать радовалась младенцу и улыбалась ему.
Чтоб брала на ручки, когда страшно и одиноко.
Понятно, что ресурс у младенца мизерный, выдерживать фрустрацию не может.
Взрослый человек, у которого интеллект, как правило, развит, а эмоциональные потребности не восполнены, не может точно так же вынести того факта, что утешения и материнской заботы не будет.
А терапевт ему именно так и говорит: все, никто уже не восполнит твои дефициты. Никто не должен.
Бедный клиент пытается примириться с таким положением дел, но у него ничего не выходит. Только прибавляется горя и отчаяния. Потому что выясняется, что ему не дали жизненно необходимого, и никогда не дадут. Может даже смысл жить утратить.
Почему? Потому что дефицит остается. Он не может исчезнуть.
Значит, так просто этот конфликт не решается. Он решается признанием обоих полюсов.
И дефицит есть, и восполнить, как мать, его уже не смогут.
Какой же выход? Необходимо признать свое право на нужду.
...Мне иногда нужно, чтоб меня поняли без слов.
...Иногда мне так страшно, что хочется на ручки.
...Иногда я так нуждаюсь в утешении, что не могу даже справиться со взрослой жизнью.
Побыть в этом признании, почувствовать свои права, которые были нарушены. Хорошо, если есть люди рядом, которые признают этот дефицит. Они будут поддержкой в признании права на нужду.
Горевать о невосполнимости нужного в прошлом.
В настоящем узнавать и принимать самого себя в таком состоянии. Учиться находить слова для своих нужд, вербализировать их.
«Мне так хотелось, чтоб мне улыбнулись. Просто порадовались тому, что я есть».
Сочувствовать себе. Умиляться себе. Сопереживать себе. Погоревать это чувство.
Лучше всего с терапевтом или с человеком, которому можно открыться. Если этот человек способен сочувствовать – это очень много. А некоторые люди могут дать даже больше. Поделиться своим опытом. Обнять. Покормить вкусным.
Но все же главная помощь – внутри нас самих. Признать свой дефицит, не отрицая его.
Помните, я как-то писала о колыбельных, которые слушала вместе с детьми? Я слушала их, осознавая, какой именно дефицит восполняю. Я переживала бурю чувств: остатки одиночества, отчаяния, и одновременно тепло и заботу.
Помню, как-то сказала своему терапевту, что я злюсь на нее, что она не улыбается мне при встрече.
Сначала я полгода носила в себе какие-то смутные переживания. Я не знала, что было не так, но что-то раздражало.
Раз за разом я пыталась понять, и в один прекрасный день поняла. И высказала. Мы поговорили о моем дефиците. Похоже, все дело было в том, что родители ждали мальчика, а родилась я. Они были расстроены, а мне было важно, чтоб радовались мне.
Сейчас, когда я пишу эти строки, у меня все уложено на места.
Я умиляюсь себе младенцу, признавая безоговорочные права всех младенцев на родительскую радость.
И я понимаю по-человечески своих родителей, которые хотели мальчика.
В моей реальности существуют оба эти обстоятельства, и они не мешают друг другу, не являются противоречием. Как это случилось?
Я заметила свое раздражение, вышла на дефицит, поговорила с подходящим человеком, погоревала пару сессий.
И случилось то, что я описала.
© Вероника Хлебова
Свежие комментарии