У меня есть семья. У меня есть ребенок. Я хожу с ним в торговые центры.
Воронка дымится совсем рядом, ближе некуда.
А по самоощущению, по духоте слез внутри, так прямо в меня.
В такие моменты с истукана моего всемогущества осыпается вся позолота.
Я думаю о том, существует ли противоядие против форс-мажора.
У кого в руках кнопка «паузы»?
Почему наша любовь не спасает любимых? Мы можем любить всеми четырьмя камерами сердца и качать любовь круглосуточно, но сила нашей любви не измеряется в Ньютонах. В физическом мире наша любовь — ничто. Она не способна даже погасить пламя. Наша любовь — с огромными яркими крыльями, с размахом на полнеба, но она не может схватить падающего. Потому что у крыльев нет пальцев.
Над ухом стрекочет злой сверчок, время трагедий — его время.
А потом я кладу руку на плечо Артема. Между нами все то же электричество, оно потрескивает на кончиках пальцев. От того, что моя любовь не сможет спасти сына от форс-мажора, ее не становится меньше.
Я начинаю думать о том, что наша любовь — про другое.
Наша любовь — это депозит. Мы размещаем его в душах любимых. И если любимые уходят раньше нас, мы, оставшиеся, живем на проценты. На проценты от собственной любви к ним.
Мы вспоминаем весь свой отданный им свет, и этот свет светит нам в ответ, разбавляя сгустившуюся после их ухода темноту, тихо, неярко, не солнцем, а луной. Мы улыбаемся сквозь слезы, радуясь тому, что успели.
Главное, отдавать в этот банк последнее. Не экономить на чувствах. Чувствовать без выходных.
Обсчитываться в их пользу. Выдавать на одно объятие больше, насыпать поцелуи с горкой, дарить улыбки без счета.
Потому что у нас нет противоядия против форс-мажора.
Особенно, если форс-мажором стало твое собственное государство.
Олег Батлук
Свежие комментарии