Любовь — весьма противоречивый феномен: с одной стороны, она напоминает наркотик; привязанность порой ослепляет нас, побуждая совершать глупые, нерациональные поступки; с другой — любовь побуждает нас к альтруизму, заботе друг о друге, постепенно меняет нас к лучшему. Трудно представить дальнейшее развитие нашей культуры без влияния любовной привязанности. К сожалению, несмотря на то, что тема любви не является чуждой для целого ряда гуманитарных и естественных наук (социология, психология, культурология, этология, сексология, этнография, когнитивная нейробиология, семьеведение, антропология и т.д.), до сих пор единого научного определения, которое бы увязывало все ее аспекты, не существует; но это не означает, что исследования не проводятся. За последние несколько десятков лет мы узнали о любви (этом странном, противоречивом чувстве) больше, чем за предыдущие столетия. Не последнюю роль в этом сыграла нейрофизиология.
Принято считать, что любовь, наличие которой выделяет человека из животного мира, возникла в какой-то период в архаической культуре. Однако, по мнению антрополога М. Бутовской, неверно ставить вопрос таким образом. Любовь не возникла, а унаследована от наших животных предков и развилась на весьма солидной нейрофизиологической базе. Скорей всего, все эти постоянные отношения, будь то парные или отношения, связанные с несколькими представителями противоположного пола, связаны с потребностью заботы о потомстве. Материнская любовь является наиболее древним видом любви и имеет свои генетические основы, она формировалась параллельно с удлинением сроков младенчества и детства в онтогенезе. По-видимому, в процессе эволюции гоминид голова младенцев увеличивалась, что становилось опасной трудностью для рожающих матерей, поэтому постепенно эволюционным трендом становилось рождение беззащитных, недоразвитых младенцев, что повлияло на продолжительность периода детства: такое положение требовало от матери больше любовной заботы и самоотверженности. Однако эволюционные физиологические изменения постепенно приводили к тому, что материнство подкреплялось привязанностью, что находило свое выражение в большем вырабатывании дофамина и росте серого вещества.
Одно остается несомненным для ученых, любовь связана с комплексным возбуждением нескольких отделов мозга, прежде всего, с дофаминэргическими подкорковыми областями, отвечающими за положительное подкрепление, чувство удовольствия. Американский нейробиолог и нейропсихиатр Д. Амен, посвятивший свои исследования нейрохимии любви, также подчеркивает, что любовь является мотивационными двигателями, которые усиливают чувства, побуждающие человека искать брачного партнера. Эволюционно система поощрения формировалась так, чтобы животное делало все ради выживания и размножения: сила, движущая поступками людей, — дофамин, — замечают нейробиологи Л. Янг и Б. Александер. Без него мы ничего не добились бы. Например, некоторые животные у которых он не вырабатывается, становятся «обломовыми» животного мира. Заставить их сдвинуться с места может только боль или сильный стресс. Люди с болезнью Паркинсона, вызывающей истощение запасов дофамина, ведут практически неподвижный образ жизни. Если бы не дофамин, у наших древних предков не было бы стимула проходить мили в поисках добычи или заниматься сексом ради размножения. Таким образом, дофаминовая система награды эволюционно сыграла важную роль в формировании и развитии «интимного чувства».
В последнее время в нейронауках исследованию дофамина уделяется наиболее пристальное внимание; это связано с тем, что данная молекула регулирует целую группу жизненно важных сфер, таких как устремленность, настойчивость, удовольствие и мотивация. Любопытно, что дофамин играет более значимую роль, прежде всего, в отношении предвкушения важного события: система подкрепления возбуждается при приближении счастливого момента, что стимулирует влюбленного на активные действия. Ученые также отмечают, что дофаминовая система является очень хрупкой, а повреждение ее ведет к необратимым последствиям. Проблема также осложняется тем, что дофаминовые нейроны крайне малочисленны и трудно восстанавливаемы, а в некоторых центрах их восстановление невозможно. Поэтому постоянное переживание и стимулирование более сильных положительных эмоций, которые сопровождаются активностью дофаминэргической системы поощрения, считается крайне нежелательным и может привести к метаболическим нарушениям в мозге, а в долговременной перспективе, возможно, нанести больший ущерб здоровью головного мозга.
По-видимому, страстная любовь, несмотря на амбивалентность проявлений, является одной из фундаментальных установок мозга человека
Однако трудно переоценить значение развития материнской любви, которая стала одной из причин биологической успешности Homo sapiens. Как известно из материалов нейробиолога С. Ортиг, которая не только обобщила результаты наиболее значимых исследований, но и проводила собственные, посвященные феномену любви, произведенные при помощи фМРТ (функциональная магнитно-резонансная томография), материнская любовь проявляет себя в возбуждении дофаминэргических подкорковых структур, но и, прежде всего, хвостатого ядра, скорлупы, черного вещества и таламуса; однако несмотря на сходство с участками коры, связанных с центром романтической любви, материнская любовь имеет особый подкорковый участок, содержащий множество вазопрессиновых рецепторов, играющие важное значение для развития материнской привязанности.
В данную теорию прекрасно «вписывается» концепция, предполагающая эгоистичную подоплеку любви, согласно которой в основе прекрасной эмоции проявляется желание расширить представление о самом себе, включая в модель своего внутреннего мира образы своих любимых. Подобное предположение частично объясняет, почему мы идеализируем тех, кого любим. По-видимому, страстная любовь, несмотря на амбивалентность проявлений, является одной из фундаментальных установок мозга человека. Антрополог Х. Фишер считает такую любовь одним из базовых элементов архитектуры и химии человеческого мозга, призванных регулировать репродукцию, однако уподобляет ее наркотической зависимости: по ее словам, подобная любовь гораздо сильнее кокаинового кайфа. Романтическая любовь — это одержимость, поддерживаемая тремя родственными химическими веществами, производимыми мозгом: дофамин, норадреналин и серотонин. Она полностью овладевает человеком, который теряет чувство собственного «я», не может перестать думать о возлюбленном.
Хотелось бы коротко остановиться на химических ингредиентах любви. Любовь, которая мотивирует нас на вдохновляющие поступки, управляется, как известно, несколькими химическими веществами в мозге, среди которых особое внимание стоит обратить на вазопрессиновые и окситоциновые рецепторы, которые на физиологическом уровне запускает механизм привязанности и стимулируют выработку эндорфинов (Л. Янг упоминает о том, что окситоциновая структура обеспечила поразительный эволюционный успех людей палеолита, не только сумевших избежать вымирания, но и ставших доминирующим видом на Земле. Внутригрупповое доверие управляется окситоцином и связанными с ним нейронными цепями. Гормон создает «социальную смазку» не только для индивидуального взаимодействия, но и для общества в целом) и фенилэтиламин (так называемое «вещество любви»), вызывающий эмоциональный подъем, симпатию, возбуждение, сексуальность. Ученые отмечают, что на арене нашего мозга любовь появляется «верхом на вожделении», которое напоминает нам о психохимической зависимости как внутреннем содержании любви, но с другой стороны, она дарит эмоциональное переживание свободы, побуждает к альтруизму и новым переменам, что делает это чувство социально полезным и особенно ценным. Любовь постепенно меняет нас к лучшему, даже если мы не всегда этого желаем.
Свежие комментарии