Ночь, романтика, музыка, свечи…
Встаю утром. Счастливая, томная. Иду на кухню за кофейком. На лице улыбка, на плечах халатик. Рассчитываю на "Доброе утро", не меньше. Опа... шок! За столом - он, злобно разговаривает с телевизором, матерится, меня не замечает... Минотавр. А где вчерашний романтик? Его жадно сожрало чудовище, не иначе.
Понимаю, что сейчас меня спасёт только образ Ариадны и волшебная нить.
Вечер. Перекрестившись, отодвигаю камень на входе в лабиринт, вперед себя бросаю бечевку. Вхожу. Сердце замерло в ожидании грозного рыка. Минотавр? Упс... нет его уже. Наполеон! А что ж было утром? Померещилось, наверно.
Бонапарт окидывает пустым взглядом белоснежную тунику и голые плечи: "Почему женщина на поле брани!?" Так… неожиданно. Ок, значит, сегодня буду Жозефина! Из минфина, лицо из парафина. Тщательно примеряю образ - кринолин, корсет, огонек страсти. На пульс духов для пущей верности. Шурша юбками, плыву к своему полководцу. Распахиваю дверь в залу. Твою ж лису за ногу! Похоже, снова не успела. Остап Ибрагимович, собственной персоной, руководит присяжными заседателями. Бумаги перекладывает, указания раздаёт, списки пишет. Пижон пижоном, важности наподдал.
Смотрю в зеркало на своё великолепное декольте и понимаю, что Зося Синицкая - не моё ни разу! Приходится выбирать между Эллочкой Людоедкой и мадам Грицацуевой. Шелка пока не снимаю, для надёжности выбора сначала иду на разведку.
"Девушка, здравствуйте! Как вас звать? Тома?"
А это кто? Высоцкий? А Тома, вроде, из колл-центра была? Ну, ладно, Тома, так Тома. Тома дома в три приёма.
Догоняю, спотыкаюсь, в 250 раз не успеваю входить в образ. А он меня спрашивает: "У тебя всё в порядке?" Ха! Ну конечно, в порядке! Ёптель-моптель. Мистерия. Актёр один, но его все равно тысячи. Любит - не любит, плюнет - поцелует, будет - не будет, приходит - уходит… Это не ромашка, а русская рулетка. Американские горки с паратрупером вперемешку.
Когда в 100500 раз за последние лет 20 Одиссей скрывается за горизонтом моего понимания, ретируюсь, выдыхаю. Только моя артистичная натура (сегодня Пенелопы) могла пережить все олимпийские страсти Парфенона. А он не согласен и манерно дует губу "Как?! Я ж такой ранимый. А ты не права!" Ну, впрочем, как обычно, нам давно это привычно. Терпение прекрасных примадонн поистине безгранично… почти.
С кем встречусь завтра? Робин Гуд? Синяя борода? Калиостро? Да он и сам не знает. Жизнь с Близнецом — это как в джунглях. Дожить бы до рассвета...
Автор: Ольга Крылова
Свежие комментарии