Диму отправили в командировку, в Иркутск, на три дня. На четвертый день, когда надо уже было возвращаться в Москву, он позвонил жене: «Слушай, ну полная фигня! У меня заподозрили коронавирус».
Жена испугалась: «Господи! И что теперь? А, Димусик?»
Дима объяснил, что на две недели поместят в клинику, на карантин. Жена возмутилась: «Там же кормить будут ужасно. Это же как в тюрьме!»
Дима вздохнул: «А что делать? Сообщи на работу обязательно!»
Потом выяснилось, что в клинике еще и ужасная связь. Дима мог звонить жене с трудом, ловя тусклый сигнал, удавалось это лишь раз в день, а то и вовсе не удавалось.
Дима вел себя мужественно, не жаловался на питание и условия. Говорил жене, что он служил в ВДВ, и вообще крепкий мужик. А жена говорила подругам: «На самом деле, это к лучшему. Мы друг другу поднадоели. Постоянно ругаемся. Хоть отдохнем. А вирус – это не страшно на самом деле. Дима – здоровый кабан».
Мы, его друзья, пытались связаться с Димой в вотсапе. Дима отвечал кратко и неохотно. Мы удивлялись: человеку же нечем заняться в карантине.
Но мы ошибались.
Карантин Димы случился так.
Вечером в ресторане, накануне отлета, Дима выпивал с иркутскими коллегами. И познакомился с девушкой, она с подружкой сидела за столиком неподалеку. Дима забыл о коллегах, подсел к девчонкам, стал угощать. Подружка ушла вскоре, а Элина – так звали девушку – была очарована щедрым москвичом Димой. Ну и Дима, который до того ни разу жене не изменял, решил, что можно себе позволить. Ему уже тридцать восемь, завтра с утра вылет, там Москва, тоска и семья, когда еще?
И пьяные Дима с Элиной отправились к ней домой, в маленькую квартиру на улице то ли Горной, то ли Подгорной, Дима не запомнил.
Утром он вскочил, увидел, что уже надо мчаться в аэропорт. Элина ласково спросила: «Даже не позавтракаешь?»
Дима посмотрел на Элину, милую, чуть полноватую, с глазами, в разрезе которых угадывались лихие монгольские предки. Посмотрел на ее руки, вспомнил, как ночью на стареньком пианино она, сбиваясь, играла ноктюрны Шопена: Элина закончила музыкальное училище. Посмотрел на кухонный стол, где еще стояли печально вчерашние закуски и полбутылки коньяка...
И Дима понял, что не хочет уезжать. Что встретил девушку, которая от него не требует ничего, им просто хорошо вдвоем. Что успеха у женщин никогда не имел, а тут вдруг миловидная девчонка – и без ума от него, лысеющего дядьки. Играет только ему Шопена.
«К черту всё! – решил Дима. – Имею право на маленький внезапный отпуск».
И быстро сочинил всю историю с коронавирусом. Безумие, но ему так не хотелось обратно.
Дима остался у Элины. С утра она шла на работу в школу, оставляя Диме еду. Тот, конечно, никуда не выходил: мало ли что? И вообще у него «карантин». Уже часа в два Элина возвращалась. Дима ее обнимал, Элина целовала небритого Диму. Они были счастливы.
Так Дима прожил две недели. Это было действительно похоже на «страшную» болезнь: Дима вставал из постели лишь чтобы перекусить. Элина очень вкусно готовила. Как же ему нравился этот «коронавирус» под аккомпанемент Шопена, Дима поправился и разрумянился. Элина спешила к нему из школы, она была так рада, что этот обаятельный дядька всегда тут, никуда не исчезает, не идет к друзьям с пивом, не смотрит футбол, и утром не мрачный, как первый муж Элины, а очень веселый.
В школе Элина никому о своем счастье не говорила.
А потом Диме надо было возвращаться.
Элина старалась не показывать, что она в слезах. Дима и сам был готов расплакаться. Он думал, что это были самые лучшие две недели в его жизни. На улице то ли Горной, то ли Подгорной, Дима так и не запомнил. В той жизни, где самым ярким воспоминанием стал отпуск в Турции, всё включено.
Элина проводила Диму в аэропорт. Она не спрашивала, когда он вернется. Она догадывалась, что никогда. И Дима понимал, что никогда. Что вскоре на работе выяснят: никакого «карантина» не было, Диму уволят. Жена тоже узнает про обман. Будет жуткий скандал и крики «Собирай вещи!». Но потом все уляжется, жизнь станет обычной и скучной, с пивом вечером в пятницу.
«Черт с ним! – сказал тихо Дима, устраиваясь в самолетном кресле. – Ни о чем не жалею».
«Извините, что?» – улыбнулась стюардесса, проходившая мимо.
«Я был тут счастлив, – ответил Дима. – Спасибо коронавирусу».
Стюардесса хмыкнула и велела Диме пристегнуть ремни.
Алексей БЕЛЯКОВ
Свежие комментарии