Лукашин стоит перед зеркалом и лупит себя по щекам, морщась от непереносимости самого себя. «И что она во мне нашла?» — говорит он о Гале.
— Я тоже удивляюсь, что она выбрала тебя. Ты такой болван! — говорит мама.
Сколько раз вы смотрели «Иронию судьбы»? Я не менее пятнадцати, и снова и снова открываю что-то новое. Поначалу, в юности я не видела в этом кино ничего, кроме смешного сюжета. Потом считала Лукашина дураком, а Ипполита — правильным человеком, за которого и следовало выходить замуж. И лишь когда мне самой пришлось столкнуться с проблемой созависимости в отношениях, я поняла, о чем же в действительности этот фильм. И расплакалась. Я поняла, что передо мной история любви, которая победила негативный сценарий героев. А ведь многие не видят в этом фильме любовь. Видят карикатуру на пьянство, карикатуру на советский строй, но только не то, как искренность и подлинность побеждает манипуляцию. Ведь Женя Лукашин в начале фильма и Женя Лукашин в конце фильма — это два разных человека.
Болван
В начале фильма перед нами маменькин сынок 36 лет, невеста которого только что буквально вынудила сделать ей предложение. Галя и Женя — это созависимая пара, где в основе отношений лежит не истинная любовь, а нужда. Женя нуждается в руководстве «твердой рукой», потому что не доверяет своим чувствам, не уверен в себе оттого, что убежден в своей никчемности (сцена перед зеркалом, где он морщится, глядя на себя). Конечно, убеждение это родом из детства, от «железной матери», которая самоутверждалась за счет сына («ты такой болван!»). Отца, как мы видим, в фильме не предусмотрено. И в конце, и в начале фильма мать, с одной стороны, постоянно унижает Женю, с другой — относится к нему нежно, как к ребенку. Этих отношений Женя ищет и со взрослыми женщинами. Такова Галя, которая сразу становится в конкуренцию с мамой, буквально изгоняя ту из квартиры. Мама не против, потому что видит, что передала сына в «твердые руки», которые не допустят, чтобы он «распустился».
Галя — жесткий человек, не умеющий чувствовать, и нуждается в эмоциональной подпитке от Жени. Она тоже внутренне не верит в то, что ее кто-то может полюбить (а полюбить «железную леди» очень тяжело, ведь она сама отталкивает мужчин). Так как Женя привязан к ней как щенок, она будет самоутверждаться за его счет, как делала его мама. При этом обоим в паре всегда будет плохо, но уйти друг от друга они не смогут из-за эмоциональной сцепки «никто, кроме тебя, меня не полюбит». Заметим, что первый вечер с еще даже не супругой закончился для Жени (между прочим, трезвенника!) выпивкой. Рискну предположить, что так было бы и в дальнейшем. Подсознание гнало бы этого персонажа к бунту против «железной руки», и он вошел бы в круг «напьюсь – испытаю чувство вины – меня простят – снова напьюсь». Фактически с Галей его могла ждать судьба алкоголика.
Вот что пишет о зависимых отношениях психотерапевт Олеся Полякова: «Если созависимый подавлен своими и чужими чувствами, то контрзависимый отрезан от своих и чужих чувств. Если созависимый с крайне низким чувством самоуважения, то контрзависимый с неоправданно (компенсаторно) раздутым самоуважением, хотя надо понимать, что в обоих случаях лежит крайне низкая самооценка. А вообще оба типа не верят, что достойны любви, глубоко внутри удивляются, что к ним можно так трепетно относиться. Созависимый энергетически пуст, контрзависимый не справляется с наплывами маниакальной энергии. Если созависимый держится в тени, то контрзависимый демонстративен, необыкновенно обаятелен. И созависимые, и контрзависимые избегают прямого общения, привыкая к триангуляциям, провокациям, манипуляциям, для них это более понятный и безопасный способ взаимодействия».
Манипуляции со стороны Гали неочевидны. Но если присмотреться, они везде. То, как она мастерски убедила его встретить Новый год вдвоем, намекая, что иначе уедет праздновать к друзьям. То, как она отвадила его самого от друзей. То, как она вынудила его сделать предложение, — так, что он думал, будто сам решился на такой шаг. «От тебя не убежишь», — констатирует Женя в одном из диалогов. Он не признает своей воли, Галя им полностью руководит.
В завершение сцены Галя спрашивает Женю:
— Когда люди поют?
Женя не может понять ее вопроса. Тогда ей приходится ответить за него:
— Когда они счастливы!
И Галя вручает ему гитару, намекая на то, что он сейчас должен чувствовать счастье.
А Женя счастья не чувствует. Он чувствует страх.
После ухода Гали он бьет себя по щекам и сомневается в себе. Это подсознание тащит его в баню. Подсознание, которое чувствует все. Он не хочет напиваться, но напивается. Если бы он хотел жениться, то не напился бы. И в дальнейшем напивался бы регулярно, потому что сбегал бы от Гали к друзьям, как ребенок от строгой мамки, потом получая за это «по шапке».
Но судьба Женю любит. Если бы жена Павлика не позвала того в Ленинград, быть бы Жене алкоголиком. Однако его по ошибке, как мешок, грузят в самолет вместо Павлика.
То есть ситуация несамостоятельности здесь доведена до абсурда, как и бывает в драматическом искусстве. И затем превращается в свою противоположность.
Безалаберная
Мамы нет, Гали нет, и Жене предстоит резко стать взрослым. Потому что он попадает в квартиру к такой же несамостоятельной девчонке. Причем в такую ситуацию, к которой не мог привести его «сценарий» жизни (Надюша в другой ситуации ему вряд ли бы понравилась). Заметим, что во всех других жизненных положениях он привычно оставался человеком, которому НЕ НУЖНО принимать решение. (В одной из сцен фильма он замечает, что его профессия врача не предусматривает самостоятельность. Мне кажется, в эту профессию его определила мама). Но когда ты оказался в чужой квартире — у тебя просто нет готовых решений.
Поначалу мы видим отыгрывание роли ребенка, когда Женя еще пьян. Он даже говорит о себе во множественном числе, как говорят мамы о малышах.
И тут посмотрим на Надю. Что сделал бы серьезный человек (ну, скажем, Ипполит) на ее месте? Сразу вызвал бы милицию. Но нет. Надя не тот человек. Ее внутреннее дитя любопытно. Она желает знать, кто этот тип, и пытается его разбудить, проявляя при этом невиданную прежде для застенчивой девочки смелость.
Какой мы видим Надю в начале фильма? Она в первый раз приготовила еду (приготовила плохо) и ждет своего жениха — тоже последний шанс «пристроиться» от мира мамы к миру папы, точнее «папика» — мужчины, который будет ею руководить и ее обеспечивать. Фигуры отца в жизни Нади, видимо, не было, что делает ее беззащитной и обреченной на поиск таковой во взрослой жизни. Ее мама, увы, как и Женина, реализовывалась за счет своего ребенка, и вот к чему это привело: перекормленный птенец остался в гнезде, не расправив крылья. Фильм затрагивает поколенческую проблему того времени: это было первое поколение гиперзаботливых родителей. Проблема актуальна и сейчас настолько, что фильм можно пересматривать и пересматривать, видя в героях и себя, и друзей, и родных.
Итак, Надя и Ипполит — тоже созависимая пара. Ипполит — мужчина строгого порядка, не признающий в жизни хаос. Он достиг успехов в карьере, у него дорогая машина, он делает дорогие подарки, но не умеет чувствовать и внутренне беззащитен. Это холодный мужчина. И он находит себе женщину, которую будет «воспитывать», чтобы за счет ее горячей эмоциональной натуры компенсировать свою внутреннюю неуверенность и бесчувственность. Будь он уверен в себе, он не возвращался бы по триста раз в квартиру, откуда его прогнали. Нормальный молча ушел бы с концами.
Вернемся к началу «питерской» части фильма, где Надя еще не знает Ипполита. Близкие люди познаются в неожиданных ситуациях, когда они вынуждены проявить свои настоящие качества — вместо тех, которые они демонстрируют публично.
Каким представлял себя Ипполит в отношениях с Надей? Надежным, заботливым. Но стоило случиться неожиданности — перед нами ревнивый тиран, обвиняющий во всем своего самого близкого человека:
— Я не удивлен, что этот тип оказался в тебя в квартире. Ты непутевая. Безалаберная. Странно, что ты вообще его заметила! Мало ли, что там валяется!
При этом Надя потупила глазки и практически не пытается себя защитить. Но про Ипполита нам все становится ясно. Ясно то, что в отношениях с ним Надя будет жертвой, и она подсознательно готова к этому. На уровне сознания она все еще надеется, что он изменится, что это «случайность», и требует с него обещание больше не ревновать. Однако мы знаем, что человека без его воли изменить нельзя, и если он ревнует сейчас — дальше он будет ревновать только сильнее, если обзывает сейчас — дальше будет обзывать сильнее.
Но в ситуацию все время вмешивается Лукашин. Узнав Надю ближе, он встает на ее защиту и даже хорошенько заламывает руку Ипполиту, когда тиран пытается его ударить. Перед нами уже другой Женя Лукашин — мужчина, который умеет защитить женщину, при этом не желая довлеть над ней, желая только уважать ее. То есть здоровый человек.
Здоровому человеку уже не нужно уходить в алкоголизм, и он отказывается от выпивки, когда приходят подружки Нади. Метаморфозы происходят с Женей и дальше. Приобретя уверенность в себе, он сам начинает петь — ему уже не суют в руки гитару. Он поет оттого, что действительно счастлив. Он оказался с женщиной, которая не довлеет над ним, которая находится с ним в равных отношениях. И эта женщина похожа на него самого! В них обоих есть тот самый «дух авантюризма», который так противен Ипполиту, то есть внутреннее творческое начало, умение чувствовать, инициативность — то, что в них «сломали» железные матери, усиливается от их встречи и наконец прорывается, «разрешает себе быть».
Прорыв инициативности, чувственности проявляется в их демонстративных ссорах, разрыве фотографии, выкидывании билета, демонстративном уходе Нади, хватании бритвы и многих других деталях. Фактически перед нами резвятся дети, которые сами себе разрешили быть детьми и наслаждаются этой игрой, где нет проигравших, в отличие от их предыдущих отношений.
Отчего Лукашин так быстро забывает Галю? Оттого, что не любит ее. Отчего он вдруг становится уверенным в себе? Думаю, тому поспособствовал сам сценарий «вторжения» в квартиру.
— Я чувствую, что теперь могу все! — признается он в беседе с Надей.
Но разорвать невротическую связку между Надей и Ипполитом не так-то просто. Женя применяет для этого все способы. Удивительно, как настойчив теперь бывший «маменькин сынок» в завоевании своей истинной женщины! И настолько тяжело противостоять сценарию…
Ипполит нуждается в этих отношениях, и оттого разрыв эмоциональной сцепки для него безумно болезнен, он готов умереть. Он так нуждается в чувствах, устав от собственного холода, что буквально кожей старается вернуть себе возможность чувствовать — встает под ледяной душ. Но забывает снять шубу! В каждой детали этого кино сценарист будто заложил по главе психологических учебников. Если ты желаешь почувствовать что-то — сними с себя шубу! Признай себя беззащитным. Но он не может. В этом его трагедия. Он не снимает «внутреннюю шубу» до самого конца, когда Наде уже понятно, что это за человек и что ее с ним ждет. Вместо того чтобы признавать свои ошибки и слабости, вместо того чтобы говорить о своих чувствах, такие люди обвиняют других и пеняют на их слабости (вызывают чувство вины у супруги-жертвы). Так, стоя под душем, он заставляет Надю и Женю сомневаться в их чувствах, в их истинности, ругая их, как малых детей. Он напоминает Жене, что тот забыл московскую невесту, намекая на его «моральные устои».
«На правду нельзя обижаться, если она даже горькая. Надя, вот за такой короткий срок старое разрушить можно, а создать новое очень трудно, нельзя. Конец новогодней ночи, завтра наступит похмелье, пустота-а-а…. Самое интересное, что вы оба знаете, что я прав».
Тут Ипполит применяет манипуляцию, но для героев она остается незаметной. Во-первых, старое никто не разрушал, просто потому, что его не было. Была некая оболочка. Если бы что-то было, визитом в чужую квартиру нельзя было бы разрушить настоящую любовь к Гале и к Ипполиту. Во-вторых, и в этом вторая манипуляция — «оба знаете, что я прав». Ипполит заставляет Надю думать, будто Женя думает, что он прав, а Женю — что Надя. На самом деле, оба могут сомневаться в такой трактовке «правоты».
Насолив героям, Ипполит уходит мокрый, заявляя, что хочет умереть. Обычная манипуляция созависимых. Некоторые угрожают покончить самоубийством, демонстративно режут вены или открывают окна, забираясь на подоконники, чтобы удержать вторую половинку. В 1975 году психология в виде множества популярных книг еще не вышла в массы, про поведение созависимых людей режиссер и сценарист вряд ли знали, — тем интереснее наблюдать за совершенно точным портретом этого психологического состояния и его динамикой.
Однако Надя принимает правильное решение — она не возвращает Ипполита. Она не бросается за ним и не делает того, чего он ждет: что она будет винить себя и просить прощения. Как поступает взрослый человек? Взрослый человек сам ответственен за свои чувства и поступки. И она отдает ответственность за жизнь Ипполита — Ипполиту. Браво, Надя! Ты поняла, как себя вести. Разумеется, он не будет умирать. На самом деле он этого не хочет.
«Боже мой, как я устала», — произносит она. Но яд Ипполита все же действует в ней. Пусть она не бросилась его возвращать, но он отвратил ее от Жени. Она не верит в истинность его чувств, в то, что можно так быстро «создать новое».
Заметим, что в таких, как Ипполит, окружающие видят только положительный пример. Когда Ипполит ушел, Надина мама сказала: «Такого хорошего человека обидели!».
Однако вот такой «хороший человек» есть самое страшное ненасытное зло.
Женя уезжает. Перевоспитал-таки Ипполит безалаберную… Создал в ней того внутреннего «родителя», которого не дал ей отец. Но не того, который поможет ей быть счастливой… А вот какого: критикующего, унижающего, не позволяющего поверить в другого, во всем и во всех сомневающегося. Ее глаза потухают. Они могли бы потухнуть на долгие годы.
Мне в такой же ситуации психолог посоветовала создать собственного внутреннего родителя — поддерживающего, дающего веру в себя. Это долгая работа, которая позволит исцелить внутреннего Ребенка.
По счастью, Надин внутренний ребенок уже исцелен Женей — тем, кто ее поддержал. И он, ее внутренний ребенок, вырывается из-под власти внутреннего родителя и — «Вы считаете меня легкомысленной?» — бежит в Москву за тем, кто впервые помог ее глазам зажечься.
Болван и безалаберная
Покинутый, Женя возвращается в Москву.
Возвращается в роль прежнего маменькиного сынка, и мы с печалью вспоминаем уверенного в себе, расправившего плечи мужчину, который защищал свою женщину от тирана. «Бедный ты мой ребенок», — гладит его мама, и он засыпает как младенец с мыслью, что лучше ему никогда не жениться. Если раньше случался «откат назад» у Нади, и он ее спасал, то теперь его самого нужно спасти от «отката» в сценарий — и Надя делает это. Она приезжает в Москву. Они стоят, обнявшись, и теперь никому не врут. Им не нужно предъявлять кому-то других себя, они чувствуют себя в безопасности. И мама, и друзья мгновенно видят, что они тут лишние, что теперь не смогут разделить этих двоих.
Хорошо, что все кончается хорошо. Ведь только в отношениях без игр, без жертв и тиранов человек может быть по-настоящему счастлив. Лукашину нравятся Надины подруги, ей — его друзья. Надя даже не будет конкурировать с мамой (хотя бы потому, что она плохо готовит). Все становится на свои места — никто и ничто теперь не помешает этим людям любить друг друга и наслаждаться общими друзьями и общей творческой жизнью, где никто не называет одного безалаберным, второго — болваном.
Они разрешают друг другу таковыми быть. И если раньше Женя говорил: «От тебя не убежишь», — то теперь ему не нужно никуда сбегать, чтобы побыть «болваном» — человеком, который может просто быть собой.
Свежие комментарии