Представим районную дружину, состоящую из добровольцев, патрулирующих район и реагирующих на подозрительные события. В случае чего доброволец звонит в полицию. Героические усилия дружинников оказались весьма результативны, и в районе становится все меньше и меньше серьезных нарушений. Как теперь поведут себя добровольцы?
Возможно, они успокоятся и станут все реже вызывать полицию: они ведь успешно боролись с преступностью и в конце концов победили.
Но, скорее всего, все будет иначе. Большинство добровольцев в такой ситуации не умеряют свой пыл, а начинают замечать «подозрительное» в вещах, на которые до снижения уровня преступности даже не обратили бы внимания: например, в одинокой фигуре возвращающегося из бара человека.
Любой из нас с легкостью вспомнит десяток ситуаций, когда от проблемы никак не удавалось избавиться. Это довольно-таки неприятно.
Как же нам понять, что мы на пути к решению проблемы, если мы постоянно расширяем ее границы? Вместе с коллегами я решил разобраться в причинах такого типичного для многих поведения и предложить методы профилактики.
В поисках проблемы
Чтобы изучить изменение видения проблемы, мы привели добровольцев в нашу лабораторию и дали им простое задание — посмотреть на несколько изображений человеческих лиц и выбрать самое «угрожающее». Лица мы любовно изобретали всей командой и включили в серию фотороботов и устрашающие морды, и совершенно безобидные лики.
Вот что мы заметили: если с каждым разом предоставлять группе все более ограниченный выбор лиц, она начинает расширять свое понимание «угрожающего» и относить все большее количество лиц к этой категории.
Люди начинали называть угрожающими даже те лица, которые до этого определяли как вполне безобидные. Что это значит? Это значит, что идентификация угрозы зависела от того, со сколькими угрозами испытуемый столкнулся до этого.
Такое непостоянство выбора не ограничивается суждениями об угрозе. В другом эксперименте мы просили испытуемых совершить более простой выбор: определить цвет точек на экране — синий или фиолетовый.
Синие точки появлялись все реже, и испытуемые начали называть синими светло-фиолетовые точки. Они видели синее в фиолетовом даже тогда, когда мы предупреждали их о том, что синих будет меньше. Да даже тогда, когда мы предлагали им денежное вознаграждение за правильные ответы.
Эти результаты могут говорить о том, что люди действовали не совсем осознанно.
Нас обманывает зрение или мозг?
Посмотрев на результаты этих угрожающих и сине-фиолетовых экспериментов, наша команда подумала: а может быть, это просто забавное свойство зрительной системы? Будут ли меняться границы категорий, если мы поэкспериментируем с невизуальными концепциями?
Чтобы проверить эту гипотезу, мы провели заключительный эксперимент, в котором попросили добровольцев прочитать несколько текстовых отрывков о различных научных исследованиях. Их задачей было решить, какие исследования этичны, а какие — нет. Честно сказать, мы не верили, что феномен непостоянства выбора сохранится в случае с текстами.
Почему? Да потому что мы были уверены, что моральные суждения более постоянны, чем прочие. Если человек считает насилие злом, он будет так считать и сегодня, и завтра, вне зависимости от того, со сколькими актами насилия он сталкивался.
Но мы оказались неправы. Как только испытуемые начали получать все меньше образцов неэтичных исследований, они начинали называть неэтичными даже нормальные.
Иными словами, чем меньше им попадалось неэтичных образцов, тем строже они судили.
Наш мозг любит сравнения
Ну почему мы начинаем видеть угрозу там, где ее нет? Исследования в области когнитивной психологии и нейронаук предполагают, что подобное поведение — это следствие особенностей обработки информации. Мы постоянно сравниваем происходящее сейчас с недавним опытом.
Нет, мы не станем раздумывать и сравнивать лицо с максимально возможным спектром других лиц. Мы просто сравним его с теми лицами, которые видели совсем недавно, или с усредненным представлением о недавно виденных лицах, либо с наиболее или наименее страшным лицом из недавно увиденных. Такая модель обработки информации вполне может объяснить поведение наших испытуемых: если по-настоящему угрожающих лиц в выборке становится мало, новые лица оцениваются по сравнению с безобидными. В океане безобидных мордашек даже слегка отклоняющееся от нормы лицо может показаться изуверским.
Для мозга это удобно и экономно. Относительные сравнения менее энергозатратны, чем абсолютные измерения. Что проще — вспомнить самую высокого одноклассника или точный рост каждого из них? Человеческий мозг развивался в мире сравнений, поскольку грубого сравнения вполне достаточно, чтобы безопасно переместиться из одной точки в другую или быстро принять решение.
Как найти опору
Дружинник, постоянно меняющий критерии «подозрительного» и «опасного», будет без конца сражаться с ветряными мельницами и, кажется, никогда не справится со своей задачей.
В современном мире людям необходимы постоянные суждения — хоть при постановке медицинского диагноза, хоть при принятии финансовых решений.
Кажется, есть только один способ прийти к постоянству и не искать проблем там, где их нет: определять критерии и категории максимально точным образом. Дружиннику стоит написать список действий, которые их отряд считает требующими внимания. Иначе он так и будет воевать со второклассниками, ежедневно выбрасывающими фантики мимо урны.
Свежие комментарии