Известный американский автор книг по самосовершенствованию Уэйн Дайер как-то заметил, что в кварталах, где живут безработные, никто не убирает мусора и разбитых бутылок, хотя у местных жителей много свободного времени. Жалость к обитателям дна, как проявление человеколюбия, поддерживается ложным представлением о природе блага и роли случайного в хитросплетениях судьбы.
Став беспристрастным наблюдателем, вникающим в положение «униженных и оскорбленных», можно прийти к выводу, что разговоры людей, их помыслы и мироощущение, как правило, соответствуют их материальным возможностям и финансовому состоянию. Уровень их умственного и духовного развития, способность к самоконтролю и нравственной самооценке сказывается на всем, что с ними происходит.
Если в дверь звонят и я не жду гостей, то это вновь наверняка посланцы местного содружества свидетелей Иеговы. Прислушиваясь к речитативу бледной дамы в застегнутой наглухо старой кофте и ее спутника в черном костюме, брюки которого слишком коротки, я понимаю, что вижу двух странников, затерянных в пустыне одиночества и набредших на колодец, в котором нет воды. Мне все равно, был ли Иисус богом. Божественность не нуждается в имени и следованию букве. Божественность мироздания заключена в безграничной и непознаваемой гармонии положений. Каждый имеет ровно то, что он заслуживает, и ровно столько, сколько заслуживает, находясь именно в той точке своего жизненного пути, где должен находиться.
Материальное и духовное являются двумя ипостасями единого движения и взаимодействия энергий, как тело и душа служат разным выражением одного и того же. Под словом «душа» одни имеют в виду религиозную или мистическую интерпретацию идеи вечности, а другие — внутренний мир индивидуальности, определяемый генетической программой и правилами общежития. Более глубокие слои души лишены индивидуальных черт и принадлежат тому, что именуется божественной сутью всей живой и неживой материи. В этих глубинных слоях покоится тайна, не управляемая ни ходом мыслей, ни верой.
Мысли подобны легким штрихам и пунктирным линиям, сливающимся в твердь нашей действительности.
Помыслы человека формируют его отдельную реальность, в которой он заключен, как в коконе. Коконы субъектов пронизывают пространства друг друга. Каждый из них, несмотря на прозрачность, имеет особый набор искажений времени, пространства и цветопередачи.
Известно, что большинство наших поступков определяются влиянием внешних условий и характером доминирующих в нас мыслей. С точки зрения совершения судьбоносных поступков большинство людей лишены свободы воли. Но, как мудро заметил Лев Толстой почти полтора века назад, человек обладает только одним видом свободы — возможностью воздержания от определенных желаний и мыслей именно в настоящем.
Чудодейственное средство изменения отдельной реальности — в каждодневном совершении усилий по воздержанию от нарушающих гармонию мыслей.
Природа желания
Двери настоящего открываются в вечность цельного и неделимого бытия. Всякое желание — это стремление приблизиться или получить то, что настоящее как будто не содержит. В основе такого стремления лежит представление о дефиците. Когда желание тем или иным образом осуществляется, энергетическое равновесие восстанавливается. Но поскольку предыдущие положения покоя были полными и самодостаточными, осуществление желания приводит к простой перестановке фигур на шахматной доске. В общем и целом, энергетическое соответствие не меняется.
Желание — это требование, чтобы мир прогнулся под строго субъективную идею дефицита. За желанием всегда стоит некая ярко выраженная особенность характера, составляющая основу личности. Такая особенность делает человека уникальным и одновременно неполным, дисгармоничным и однобоким. Всякое отчётливо выраженное свойство характера, особенный стиль, талант, дар являются благословлением и в то же время своеобразным уродством, искажением пропорций и гармонии. Наиболее гармоничное существо — это человек без особых дарований или черт.
Желание человека проистекает из однобокости его характера. Это страстная мольба, чтобы всё мироустройство подыграло привычкам индивида и стало стократным отражением их уродства. Мечта — это умственное расщепление реальности на «плохое» и «хорошее», или насилие над существующим порядком вещей. Согласно философии дао, ценно только то, что случается само по себе.
Ещё в IV веке Чжуанцзы писал:
«Все, кто говорят, что желают иметь добро без его дополнения, зла, или хорошее правительство без его неизбежного спутника -беспорядка в стране, не понимают ни великих законов вселенной, ни природы всего мироздания. С таким же успехом можно говорить о существовании Небес без Земли, или же о господстве отрицательного начала над положительным — что совершенно невозможно».
Болезнь
В состоянии глубокого недомогания с высокой температурой однажды мне открылось, что болезнь и я — это одно и то же. Неумолимое нечто, вдруг обрушившееся на меня, было лишь неосознанной частью меня самой.
Я мучилась от головной боли и пылала, как утюг, пока моё тело боролось с болезнью. Боль и страдание были результатом моего противоборства с собой. Ведь никому доподлинно не известно, как далеко простираются границы нашего «я».
Всё, случающееся с нами, все наши поступки, а также вещи в нашей квартире и домашние животные похожи на нас и в самой своей ауре содержат отпечаток нашей личности. Если происходящее с нами является частью нас самих и запущено нами же, то границы между частным и общим просто нет.
Потом мне приснился странный сон. Впервые после долгих часов метаний мне было хорошо и легко. Я ощущала прохладу того места, где находилась, похожего на берег ручья, и свежий ветерок овевал мое разгоряченное тело. Пытаясь не терять контроля над реальностью, я ощупывала свои руки и ноги и убеждалась, что это именно я, а не кто-нибудь другой. Все мои ощущения себя самой и окружающего мира были такими же, как и прежде. Однако я вдруг поняла, что являюсь кем-то другим.
Мое осознание самой себя переходило от одной личности к другой легко, как дуновение ветра. Я была то одним человеком, то другим, то мужчиной, то женщиной, оставаясь собой и вполне осознавая себя прежней. И в каждом новом обличье было изрядное чувство блаженства, свободы и здоровья.
В этот момент я подумала, подобно толстовскому Ивану Ильичу: так вот оно что! И сказала самой себе: мне так хорошо, так легко дышится, наверно, я уже умерла.
Галина Токталиева
Свежие комментарии