«У меня никогда не было здоровых отношений с едой — и это нормально»

Умеренность — это не мое. Я пишу эти строки, допивая четвертую чашку кофе, и не собираюсь останавливаться. В пачке жевательной резинки, которую я открыла сегодня утром, осталось меньше половины, и до конца рабочего дня она, скорее всего, закончится. Зная, что так и будет, я подумала, что может стоит взять на работу только несколько штук и оставить остальную пачку дома? Но поняла, что лучше уж пусть у меня вообще не будет под рукой жвачки, чем будет всего пара штук. Мне нужно либо все, либо ничего.

Это инстинктивное желание, это черно-белое мышление затрагивает все аспекты жизни — от кофе и жвачки до любви. Но в первую очередь оно все же проявляется в еде. В детстве я была полной, но буквально поклонялась стройности, а вскоре выработала привычку объедаться. Со мной произошло то, что я называю «парадоксом Кейт Мосс»: для меня удовольствие от любой еды не меньше, чем удовольствие от осознания того, что я стройная, а стройной быть очень и очень приятно.

В результате я все время мечусь между строгими диетами и бесконтрольным обжорством, иногда вдобавок вызываю у себя рвоту или начинаю изнурять физкультурой. Получается, я страдаю пищевым расстройством?

Я никогда не обращалась по этому поводу к врачам, но вряд ли мне бы поставили такой диагноз. В последнее время психиатры расширили критерии пищевых расстройств, но даже мои самые серьезные приступы вряд ли настолько опасны, чтобы их можно было посчитать болезнью.

Если уж искать этому название, я бы сказала, что у меня нет пищевого расстройства, но я человек с нарушенным режимом питания. Этот термин я позаимствовала у писательницы Мелиссы Бродер, которая в своих работах проводила различие между пищевыми расстройствами и нарушенным режимом питания. Я поняла, что эта формулировка хорошо мне подходит.

Мне не трудно полностью отказаться от каких-то продуктов. Но мне невероятно сложно остановиться, когда я начала есть. Не хочу питаться умеренно, потому что не хочу испытывать настоящие муки из-за того, что немного попробовала и хочу еще. Если уж я решила что-то съесть, то не хочу ставить никаких ограничений. Но если позволяю себе не сдерживаться, то это надо как-то компенсировать.

О какой компенсации идет речь? Обычно она сводится к диете во время рабочей недели. В эти дни я позволяю себе неограниченное количество кофе и жвачки. Ну и если кто-то чем-то угощает, тоже можно взять немного. Но в выходные разрешаю себе все — особенно в компании.

Сегодня я, пожалуй, выпью пятую чашку кофе перед уходом с работы, а потом пойду в спортзал. Несколько часов потренируюсь, а на обратном пути захвачу пару бесплатных шоколадных батончиков на стойке у входа.

Признаю, что эта система несовершенна. Но я много лет мучилась чувством вины и стыда из-за своей фигуры и рациона питания, и, наконец-то, мне удалось найти баланс. Это мое «безопасное пространство» — где-то посередине между обычными диетами и пищевым расстройством, которое уже лечат врачи.

Я никогда не буду «нормально» питаться, но я нашла способ, который дает мне возможность иногда позволить себе поесть вволю, при этом поддерживая вес, который меня устраивает. Если этот способ требует несколько дней питаться только жвачкой и диетической колой — ну что ж, для меня это разумный компромисс.

Я не сожалею о нарушенном режиме питания, потому что лично мне он подходит. Я считаю, что тот стыд, который раньше испытывала, столь же вреден и необоснован, как и детский стыд по поводу фигуры. Но при всем при этом я никому не советую следовать моему примеру. Когда подруги, пытающиеся похудеть, спрашивают совета, я не готова предложить им: «Слушай, а ты не пробовала просто иногда обходиться без еды?». Как бы я ни верила в свою систему, я не до конца уверена, что она мне не повредит, и уж точно я не могу быть уверена, что она не повредит кому-то еще.

Я всю жизнь пыталась примирить любовь к еде и любовь к стройной фигуре. Единственное, что твердо усвоила, — все, что касается диет и фитнеса, очень индивидуально. Даже без учета риска для здоровья я не могу обещать, что моя система будет эффективна для кого-то другого. Мои советы для них могут оказаться настолько же бесполезны, как бесполезен для меня совет «все хорошо в меру».

Сейчас считается, что надо позитивно относиться к своему телу, поэтому я понимаю, что многое из написанного выше может показаться неприемлемым. Нынче не принято говорить, что я лучше себя чувствую, когда вешу 50, а не 60 килограммов. Я не должна признаваться в этом даже самой себе. Но, возможно, позитивное отношение к телу не обязательно означает, что надо слепо принимать любые его несовершенства? Возможно, достаточно признать, что ваше отношение к собственному телу несовершенно?

Жить в собственном теле — это самое сложное, что мне приходилось делать, и ведь оно со мной навсегда. Но это дается мне немного легче, когда мой размер одежды где-то между 38 и 40. Мой нарушенный режим питания мне в этом помогает, и это вполне приемлемая цена. Мне почти удается «усидеть на двух стульях» сразу — вкусно есть и оставаться стройной.

Я никогда не стану символом движения бодипозитива. Я никогда не смогу полюбить свое тело безо всяких условий. Но после многих лет войны мы с моим телом нашли способ мирного сосуществования.

Галина Турецкая, психолог

Еда как увеличительное стекло проявляет то, что лежит гораздо глубже. И черно-белое кино, которое показывают «по холодильнику», — только верхушка проблемы.

Автор статьи нашла для себя островок безопасности между двусторонним движением разных частей ее личности: хочу получать удовольствие от еды и хочу быть стройной. Внутренний конфликт раздирает не только желудок, но и жизнь. Как мы принимаем еду, так принимаем и любовь: все или ничего — люблю или ненавижу. Или «ложечку за маму, ложечку за папу и ничего для себя». Или всю жизнь отвергать руку дающего, потому что в детстве кормили насильно. Есть и другие варианты.

Вызывать рвоту и изнурять себя спортом — это булимическое поведение. Еще не булимия, но направление на нее задано. Страсть к жизни, воплощенная в пятом кофе с бесплатными батончиками, и «смертельное» самонаказание отказом от еды (символа жизни для подсознания) — булимический парадокс. «Смотри, жизнь, как я тебя обхитрила!» — это всего лишь «нарушенный режим питания».

Место между диетами и пищевым расстройством, которое лечат врачи, — это кабинет психолога. Здесь можно заглянуть глубже за еду и калории — в то, что подталкивает к крайностям в питании и в жизни.

Отношения с телом складываются в раннем детстве, когда и любовь, и еду мы принимаем «в одном флаконе» — сначала через материнскую грудь, потом через соску. Тогда через отношения с едой формируется личность. Вина, стыд, неприятие тела — это неприятие себя как личности. Разве такой конфликт может решить режим питания?

Найденное решение — не панацея. Оно не убирает стыд и вину, лишь помогает их не провоцировать. Оно не убирает тревожность, лишь снижает ее за счет жевания, которое, как всякое размеренное действие, успокаивает. И даже балансирование на весах — недолгая выгода от «нарушенного режима питания», потому что с годами вес поползет вверх, не взирая на диетические ухищрения.

Это правда, что в диалоге с собой «худой мир лучше доброй ссоры». Но реальный выход из пищевого экстрима — убрать стыд, вину, страх, помириться с телом. Диеты и физические лишения обостряют проблему. Решить ее можно только на уровне подсознания, и это гораздо проще и быстрее, чем кажется. Порой даже одна встреча с психологом полезнее десятков лет, потраченных на сражения с собой и пищевыми соблазнами.